ПЕШКОВ Василий Петрович

ПЕШКОВ Василий Петрович (1913 - 16.X.1980) – советский физик, д.ф.-м.н. Р. в Благовещенске в семье учителя. После окончания в 1929 средней школы до 1934 работал электромонтером, сначала в Благовещенске, а с 1932 в Москве. С 1934 по 1940 - студент физического факультета Московского государственного университета. С 1940 – в Ин-те физических проблем АН СССР (н. с., зам. директора, зав. лабораторией). В 1944 защитил кандидатскую диссертацию "О кристаллизации растворов", в 1946 – докторскую "Определение скорости распространения второго звука". Преподавал в МЭИ, МГУ, МФТИ, возглавлял кафедру физики МХТИ им. Менделеева
Исследовал свойства сверхтекучего жидкого гелия и в 1944 экспериментально доказал существование второго звука (Гос. премия СССР, 1947).
Разработал методику эксперимента и термометрии в области сверхнизких температур. Первым в СССР осуществил двухступенчатое размагничивание, что позволило еще в начале 60-х годов провести ряд исследований при температуре 3 мК.
В руководимой В. П. Пешковым лаборатории успешно развивались такие направления исследований, как изучение квантовой турбулентности в сверхтекучей жидкости, изучение взаимодействия различных частей нормальной компоненты гелия, исследования фазовой диаграммы смесей ³Не - ⁴Не, изучение свойств чистого ³Не.

Гос. премия (1947 – за работу "Второй звук", 1953 – за выполнение специального задания правительства).

Литература:
Памяти Василия Петровича Пешкова / УФН, т. 135, вып. 4, 1981, декабрь
 

Пешков действительно понимает физику с одного намека, если это не противоречит его предвзятым точкам зрения.

Пересчитав все эксперименты Кеезома и Дюйкера, Мейера и Меллинка, убеждаюсь в том, что критические скорости могут быть весьма разной величины, что они зависят от ширины капилляра или щели, зависят от температуры и от других условий.

Узнав об этом, Пешков выходит из себя.

— Ну знаешь! Основываться на измерениях каких-то голландцев — это уж совсем не солидно. Я ж тебе все время говорю: критскорость при всех условиях равна 20 см/сек.

— Нет, не обязательно.

— Нет, 20!

— Почему ты Кеезома, одного из опытнейших экспериментаторов Европы, считаешь “каким-то голландцем”?

— Он чересчур стар.

— Ну не веришь, так измеряй сам.

— Да зачем мне измерять, когда я и так знаю.

— Но ты знаешь неправильно!

— Нет, правильно!

И вот новые опыты, возникшие в результате дискуссии между Пешковым и мной.

Два плоских круглых стеклышка прижаты друг к другу крохотными струбцинками. Между стеклышками расположен нагреватель — миниатюрная цилиндрическая печка. Внешний диаметр этой печки около 100 микрон. Прибор размещается в дьюаре с жидким гелием-II. На нагреватель короткими импульсами подается ток. Выделяется джоулево тепло, но оно тут же рассеивается благодаря специфическому механизму теплопередачи в гелии-II. В момент, когда скорость гелия достигает критической, теплопередача нарушается, гелий вблизи нагревателя вскипает и вокруг него образуется газовый чулок. Зная поверхность печки и количество тепла, выделяемого в момент образования газового чулка вокруг нагревателя, можно высчитать скорость нормальной компоненты, соответствующей критическому режиму, и скорость сверхтекучей компоненты, движущейся навстречу нормальной.

В этих опытах критические скорости достигали пятидесяти сантиметров в секунду. Но канадец Холлис-Халлет, повторивший через несколько лет мои опыты со стопкой дисков, определил, что критическая скорость может уменьшаться даже до десятых долей сантиметра в секунду.

В действительности она не ограничивается и этими значениями. Как стало известно несколько лет спустя, критические скорости при вращении стакана еще гораздо меньше, чем при колебательном движении дисков. Так разрешился наш с Пешковым спор о том, обязательно ли критическая скорость равна 20 см/сек.

Э. Андроникашвили. "Воспоминания о жидком гелии"